22 / 66
правлении Феодосия, как Миланский эдикт в правлении Константина. Но в отличие от
Миланского эдикта, который только заключал союз с христианством и создавал возможности
для его развития вместе с остальными религиями, эдикт в Фессалониках воспроизводит
почти в полном виде Никейский символ веры. То есть религиозной доктрине, выработанной
негосударственной организацией, была придана сила и форма закона, санкционированного
государственной властью. Это был беспрецедентный случай для римского права, что
позволяет толковать и понимать этот закон не просто как союз государства и христианства,
но придание христианству в его никейской разновидности государственного и
исключительного статуса. Эдикт трактует христианство не столько как равноправного
союзника государства, сколько как один из государственных институтов, на который теперь
возлагались особые, специфические функции. Обретение церковью единства при поддержке
государства имело не менее важное значение в разгар христианизации, чем Миланский эдикт
в ее начале. И в этом отношении политика Феодосия I Великого оказалась не менее значимой
для последующих судеб христианства, чем религиозная политика его предшественника
Константина I Великого.