33 / 66
многочисленное собрание молящихся, прибывших на торжество посвящения своего
любимого диакона, неизгладимое впечатление. Вот отрывок:
«Часто держа в руке много вещей и сжимая их своими пальцами, мы, испугавшись роняем всё из-за
расслабления наших нервов и упадка телесных сил. Это же, боюсь, не случилось бы сегодня и с моей
душой, и с великим трудом собранные мной для вас мысли, хотя малые и скудные, от страха
пришедшие в забвение, не исчезли бы и не улетели бы, оставив ум мой пустым. Поэтому прошу всех
вас вообще, начальствующих и подчиненных, чтобы вы, сколько навели на меня страха прибытием
для слушания, столько же вдохнули в меня смелости усердием в молитвах...Для вас столь многих и
великих, конечно не трудно опять укрепить расслабленную страхом душу одного юноши; и
справедливо было бы, если бы вы исполнили эту просьбу мою, так как для вас же я решился принять
этот жребий, для вас и вашей любви, которой нет ничего сильнее и властительнее, которая и меня,
не очень опытного в красноречии, убедила говорить и заставила выйти на поприще учения, хотя я
никогда прежде не выступал на такое поприще, но всегда был в ряду слушателей и наслаждался
спокойным молчанием.»
Вскоре после рукоположения в пресвитера Иоанн произнёс «Слово о проклятии», сказанное
им по поводу образовавшихся в Антиохии отдельных обществ, из которых одно состояло из
преданных епископу Мелетию (мелетиан), другое - из признававших своим епископом
Павлина (павлиниан), третье - из ариан с епископом Евзовием, и четвертое - из приверженцев
Аполлинария Лаодикийского, который не признавал других епископов и объявил себя главой
автономной церкви (он полагал, в частности, что Сын Божий, воплотившись, принял не
полное человеческое естество, но только тело и душу, ум же человеческий в Нём заменился
умом Божественным, поскольку «где полный человек, там и грех…Если бы Господь принял
всё естество человека, то, без сомнения, имел бы и человеческие помыслы, в человеческих
же помыслах невозможно не быть греху»). Так как во взаимных пререканиях иногда одни из
руководителей образовавшихся партий позволяли себе проклинать других, то для
прекращения соблазна Иоанн и произнёс в местной церкви это Слово, которого полное
заглавие следующее: "О том, что не должно проклинать ни живых ни умерших". Как
известно, сейчас Церковь разделена на три части: Православную, Римско-Католическую и
Протестантскую. В IV веке этого деления ещё не было, но христиане делились по другому
признаку: сторонники и противники Ария. Сражения шли ожесточённые, анафема
объявлялась направо и налево (анафема - отлучение христианина от общения с верными и от
святых таинств, применяемое в качестве высшей церковной кары за тяжкие прегрешения,
прежде всего за измену Православию и уклонение в ересь или раскол; её не следует
смешивать с «отлучением», которое представляет собой временное исключение индивида из
церковной общины с запретом участвовать в таинствах, а для духовных лиц - занимать
церковные должности). Авторитет Иоанна в Антиохии был так велик, что он заметно
сглаживал противоборство четырёх христианских групп. Но его проповедь имеет гораздо
большее значение, чем простая попытка помирить противников. Он выступает в принципе
против церковных проклятий и анафем, что, к сожалению, стала обязательным обычаем
Церкви. Иоанн приводит в пример Иисуса, который прощал всех, даже грешников и говорит
о недопустимости лишения человека надежды на спасение: «А изрекаемое тобою «анафема»
не то ли значит, чтобы такой-то был предан дьяволу, не имел участия во спасении, был
отвержен от Христа?» Он формулирует вопрос, который можно было задавать и в те времена,
и сейчас: «Но кто ты, присвояющий себе такую власть и великую силу?» и приводит пример
апостола Павла, который лишь два раза употребил слово «анафема», но не относил его ни к
кому конкретно. Иоанн повторяет свой вопрос ещё более жёстко: «Почему же, тогда как
никто из получивших власть (то есть пророков и ангелов) не делал этого или не смел
произносить такого приговора, ты осмеливаешься делать это, поступая вопреки (цели)
смерти Господней, и предупреждаешь суд Царя (то есть Господа)?». И ссылаясь на одного из
Отцов Церкви - Игнатия Богоносца - он заключает: «Злоупотребляющие определением
Господним и предающие человека церковной анафеме подвергают себя совершенной
погибели, присвояя себе достоинство Сына Божия...Ибо анафема совершенно отлучает от
Христа». Говоря о распрях внутри Церкви он приводит слова Иисуса из Евангелия от