58 / 66
двором. Почти никого уже не удивляло, что голодный нищий и пиршествующий богач
формально суть братья во Христе, а на деле от одного до другого как от земли до неба. Мало
кого смущала далекая от аскезы жизнь иных христианских пастырей. Надо сказать, ситуация
в этой церкви царила страшная - всё продавалось и покупалось: епископство, священство,
диаконство, дары Святого Духа. Необходимость каждого нового епископа покупать голоса
для своего избрания выливалась в обратную необходимость вернуть затраченные средства.
Деятельность Иоанна Златоуста вызывала противодействие и недовольство не только в
Константинополе, но и в других областях. Вражда к архиепископу Константинопольскому
прорывалась не раз. И столкновение с императрицею было только поводом для взрыва. Враги
у Иоанна Златоуста были везде. Прежде всего в среде клира, особенно среди бродячих
монахов. Затем при дворе и среди богатых. Нашлись предатели среди епископата, во главе
их стоял Феофил Александрийский. Он был архиепископом Александрийским и после
смерти Нектария хотел протащить на Константинопольскую кафедру своего ставленника, но
не получилось. С моральной точки зрения он был, что говорится, сомнительной личностью.
Став архиепископом, Феофил в жёсткой форме требовал покорности от епископов, а
непослушных подвергал тюремному заключению или изгнанию. Для поддержания своей
власти Феофил создал сеть осведомителей, имел также шпионов при императорском дворе в
Константинополе; умело подкупал императорских чиновников. За единовластие в двух
сферах одновременно — светской и духовной — Феофил получил отнюдь не почётное звание
христианского фараона.
Выстроив таким образом свою власть в Египте и в Ливии, Феофил желал распространить
свои полномочия на всю территорию Восточной Римской империи, по аналогии с папой в
Риме, чья епархия охватывала всю Западную Римскую империю.
Наконец, выдвинув ряд обвинений, противники архиепископа с санкции императора
Аркадия и Евдоксии в 403 году созвали собор, который получили название «Собор под
«Дубом» (от имени загородного императорского дворца "Дуб" возле Халкидона, где этот
собор происходил), на котором архиепископ был заочно осужден и затем выслан из
Константинополя в Вифинию (в этой области расположена и Никея). Однако Иоанн Златоуст
пользовался значительной поддержкой народа и в городе прошли массовые акции протеста.
А вскоре в Константинополе произошло землетрясение, которое настолько напугало
суеверную императрицу, что находившийся в ссылке архиепископ был вызван в столицу и
восстановлен в прежней должности. Блаженный Феодорит Кирский так описывает эти
события в «Церковной истории»:
«
Однако зависть не перенесла блеска его любомудрия, но, воспользовавшись свойственными ей
средствами, лишила царствующий город или, лучше, всю вселенную его слова и мысли. Дошедши до
этой части повествования, я и сам не знаю, что чувствую, ибо, намереваясь рассказывать о
причиненной Иоанну обиде, стыжусь другой доблести обидчиков и потому попытаюсь скрыть
имена их. Движимые различными враждебными побуждениями, эти люди не захотели смотреть на
молниеносную добродетель мужа. Они нашли каких-то жалких обвинителей и, видя клеветы их
явными, составили далеко от города заседание и произнесли приговор. А император, веря им как
иереям, приказал Иоанну удалиться из города. Поэтому Иоанн и не слыхал обвинений, и не
произнесши оправдания, так как бы действительно был обличен в том, в чем обвинили его, нашёлся
принужденным оставить город и переселился в лежавший при устье Понта Иерон. Так называют
это портовое местечко. Но в ту ночь случилось величайшее землетрясение, и поражённая страхом
императрица чуть свет отправила к изгнаннику послов с просьбой, чтобы он, как можно скорее,
возвратился в столицу, и сохранил город от опасности. За этими послами отправлены потом
другие, а после этих опять другие, так что послы рассеялись по всему Босфору. Когда же узнал о
том православный народ, то совершенно покрыл судами устье Пропонтиды, ибо все с зажжёнными
восковыми светильниками вышли навстречу епископу».
Иоанн Златоуст вернулся в столицу. Отношения с императрицей наладились. В «Второй
беседе по возвращению из первой ссылки» архиепископ так отозвался о Евдоксии:
«
Я удалился и в уединении заботился о ваших делах, в одиночестве размышлял о ссылке. Вдруг, в
позднее время, в первый же день эта боголюбивейшая [императрица] присылает письмо, в котором
заключались такие слова [здесь нужно привести самые слова её]: “Да не подумает твоя святость,